Гудков Виктор (1899-1942) ОДУХОТВОРЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК

Виктор Пантелеймонович Гудков — это первое имя, которое необходимо назвать, говоря о создании «Кантеле». Кем он только не был за свою жизнь! Поэт и музыкант, фольклорист и исследователь, композитор и основатель ансамбля «Кантеле»… Играл на кантеле, балалайке, цитре, окарине, был неплохим пианистом… Изучил не только карельский, но и финский, упорно занимался французским, немецким языками. Учился у всех: у деревенских музыкантов и у признанных композиторов. За чаем мог наизусть читать роман А.Пушкина «Евгений Онегин»…
Какой он был? Странный, страстный, увлеченный… Близорукий человек в очках. Человек-легенда, кажущийся нам сегодня гигантом… Но почему-то хочется думать, что совсем не случайно он, русский, уроженец Воронежа, явился в Карелию, чтобы стать зачинателем великого дела возрождения кантеле.

***

Жизнь Гудкова типична для многих людей его поколения. Выходец из семьи ремесленника-кустаря, он с ранних лет был приучен к труду. В 1917 году семья переехала в Мурманск на строительство железной дороги. В дальнейшем Виктору Гудкову довелось жить и в Курской губернии, и в Симбирске, и в Татарии, и в Ленинграде; но, несмотря на это, все же именно север он считал своей второй родиной. Гудков побывал и стрелочником на железной дороге, и конторщиком, агентом по закупкам, и санитаром эпидемического отряда, прививая оспу крестьянам деревень Дмитровского уезда… И уже потом — заведующим клубом железнодорожников, редактором газеты «Полярная звезда» в Мурманске, а с 1930 года — редактором газеты «Кандалакшский коммунист».
Здесь, в Кандалакше, в жизни Гудкова произошло знаменательное событие — он впервые увидел кантеле, а точнее, встретил исполнителя на этом инструменте. «Еще в детстве читал «Калевалу» в русском переводе. Потом, в 1931 году, увидел у одного рабочего финна кантеле, музыкальный инструмент, воспетый в «Калевале» Разработал проект усовершенствования инструмента и организации кантеле-оркестров. Послал этот проект в Карельский научно-исследовательский институт. Меня приняли в аспирантуру…»
Эти отрывки из биографии прозвучали и были зафиксированы стенографисткой в Москве в 1941 году на секции драматургии в Союзе советских писателей, куда, зажав под мышкой рукопись, отправляется Виктор Гудков…
Виктор Гудков едет в Москву, чтобы там, в Союзе писателей, представить на суждение мэтров писательского искусства свою новую литературную вещь: драматическую поэму «Сампо». Секция драматургов была назначена заранее и посвящена разбору именно этой поэмы, о чем говорит сохранившаяся копия стенографии.
«Почему я написал эту вещь? Прежде всего потому, что мне хотелось в более современной форме познакомить широкие слои культурных людей с «Калевалой». Поэтому я выбрал форму пьесы, форму драматической поэмы. Затем — попросту потому, что я так близко сжился с этими героями, так люблю «Калевалу», что больше не могу носить ее в себе».
Да, именно так он и пишет: «Больше не могу носить ее в себе»! Возможно, именно в этих словах Гудкова разгадка многого… Поэма «Сампо» была опубликована в 1946 году в журнале «На рубеже» (сегодняшний «Север») Увы, Виктор Пантелеймонович уже не мог этому порадоваться… Гудков был человеком неординарным и обладал широтой интересов. Со школьных лет он интересовался народной музыкой и писал стихи. Из автобиографии: «Пишу стихи с тех пор, как научился писать, до 22 лет — только для себя, а потом и для общественного блага. Написал множество агиток, антирелигиозных пьес, материалов для живой газеты… К счастью, все это не выходило за стены клуба, в котором я работал. Единственное, что могу сказать в свое оправдание, что я никогда не получал за свою стряпню гонорара и не стремился его получать…». В 1921 году Гудков опубликовал сборник «Юношеские стихи», а затем, в 1922 году — сборник стихов «С севера». В 1940 году в журнале «На рубеже» (№№6-7) был опубликован цикл стихотворений «Любовь и разлука». В этом же 1940 году в альманахе «Карелия» появилось либретто оперы «Три брата», которое Гудков написал по просьбе композитора Рувима Пергамента (этот замысел тоже был осуществлен уже после смерти Гудкова, в 1948 году). Вот отрывок из пролога:

Есть на свете край суровый, край обильный и прекрасный,
Где шумят вершины сосен, поднимаясь прямо к небу,
Где седые водопады низвергаются и плещут,
Где глубокие озера и гранитные утесы.

Как видно, Гудков мог владеть не только смычком старинного инструмента, играть на цитре тирольские песни и импровизировать на окарине, но и был «своим» и в звучном мире художественных слов и образов… Говоря словами Максима Гаврилова, «это был человек — синтез, и этого требовал от своих учеников».
В сентябре 1932 года Виктор Гудков был принят в аспирантуру Карельского научно-исследовательского института. Вместе с сотрудниками института Гудков часто выезжал в самые отдаленные уголки Карелии для сбора поэтического и музыкального фольклора. В 1932 году он вместе с композитором Натальей Леви буквально исколесил южные районы республики, отыскивая россыпи народного творчества. Результатом этой работы стала подготовка и публикация сборника «Песни народов Карело-Финской ССР» (1941). Многочисленные фольклорные экспедиции открыли Гудкову много нового и сокровенного, но главным его открытием стало кантеле. Гудков живо заинтересовался им и обнаружил его бытующим в народе, во многих деревнях.
«При внимательном, любовном изучении его, — писал исследователь, — выяснилось, что кантеле никогда не умирало, что в различных районах Карелии живут замечательные мастера игры на кантеле, что в Пряжинском, например, районе кантеле можно найти почти в каждой деревне, а в некоторых деревнях — почти в каждом доме. Выяснилось, что кое-где кантеле заменяет гармонику, сопровождая танцы на деревенских вечеринках, а в пряже местный радиоузел еще в 1933 году транслировал игру местного кантелиста-виртуоза С.И.Тупицына».
В одной экспедиции Гудкову удалось записать более 20 имен «игроков на кантеле» и непосредственно слушать игру десятерых!.. Гудков встречается со многими кантелистами-самоучками, в частности, с народными исполнителями-виртуозами И.И.Лебедевым (Чуккойла), Н.Т.Ларионовым (Чуралахта), Д.Ф.Никитиным (Ангелахта), А.Д.Макаровым (Иматозеро), С.И.Тупицыным (Еронсельга). Два имена из этого ряда — первое и последнее — в дальнейшем будут тесно связаны с ансамблем «Кантеле».
Пребывание в аспирантуре дало возможность Гудкову изучить финский и карельский языки (ливвиковский диалект), благодаря чему он сделал множество эквиритмических переводов на русский язык карельских, вепсских и финских народных песен, сказов и легенд (возможно, Гудков также владел вепсским, немецким и французским языками). В числе первых в республике он начал работу по собиранию и нотированию музыкально-поэтического фольклора карелов, финнов, вепсов и других народов, проживающих на территории Карелии. «Я, русский человек, был восхищен, услышав впервые карельские и финские народные песни… Карельский народный фольклор сверкает драгоценными камнями», — писал он.
В многочисленных экспедициях Гудков все пристальнее приглядывается к старинному кантеле, слушает его серебряное звучание в умелых руках народных исполнителей, и его все больше увлекает идея — улучшить внешний вид кантеле и расцветить его звучание, превратить простенький короб в профессиональный инструмент. Не имея необходимых специальных знаний, он страстно добивается осуществления задуманного самостоятельно — рассчитывает, вымеряет, делает чертежи. Создание совершенной модели кантеле и основание кантеле-оркестра стало самой главной задачей жизни Гудкова.
Из книги Максима Гаврилова «Под музыку северных рун»: «Надо было видеть, с какой любовью и терпением воспитывал Гудков в своих питомцах любовь к музыке. Он учил людей и учился сам — у композиторов Н.Н.Леви и Л.Я.Теплицкого — композиции, гармонии, он изучал историю музыки <…> Он дирижировал оркестром, он был хорошим чтецом, он играл на цитре и окарине. Словом, это был всесторонне одаренный человек. Но больше всего его занимало кантеле…»
Гудков изучил инструмент настолько, что даже создал школу игры на нем, которая долгое время служила единственным пособием для кантелистов. Материалы для школы игры исследователь начал собирать в мае 1932 года, а уже в августе появились рукописные труды «Сборник упражнений на кантеле для начальной школы» и «10 прогрессивных этюдов для кантеле оркестра». Известно, что первая рукопись содержала около 60 обработанных мелодий разной сложности (к сожалению, рукописи впоследствии исчезли).
Нет смысла пересказывать здесь содержание главы «Рождение кантеле», где подробно описано, как из многочисленных кружков создавался «мощный кантеле-оркестр», и содержание статьи «Инструмент кантеле», из которой можно почерпнуть сведения о процессе усовершенствования инструмента и мастерах, работавших над этим — сначала рядом с Гудковым, затем без него. Сегодня для нас главное в том, что ансамбль «Кантеле» живет, что он отметил 70-летний юбилей. И что он помнит Гудкова и еще раз благодарно кланяется ему за то дело, которому Виктор Пантелеймонович посвятил свою жизнь.