Юнина Евгения (1927-2011) «СТОЙ И ПОЙ!..»

Певица (сопрано), солистка и артистка хора.   Проработала в «Кантеле» около 25 лет.  Ее путь в «Кантеле» пролег через сиротство, 32-ю действующую армию, послевоенную встречу в Сегеже с легендарным партизанским генералом Ковпаком, который просто приказал Жене учиться пению, убедительную победу в III Республиканском смотре художественной самодеятельности, учебу в музыкальном училище, где ее слушал сам Максим Дормитонтович Михайлов… 

Евгения Дмитриевна Юнина родилась 12 ноября 1927 г. под Кондопогой. Отец ее был дежурным слесарем на комбинате, мама и вовсе была неграмотной. Женя пошла в школу, где из-за излишней мечтательности на уроках часто погружалась в мир собственных грез… Вскоре девочке пришлось пережить первую трагедию: от туберкулеза умерла мать, а сама Женя долго болела, но так никогда и не вылечилась до конца…
Детство закончилось в 13 лет: грянула война… В сентябре 1941 г. семья Юниных эвакуируется в Пермскую область. Здесь пришлось провести 3 года. Евгения поступила в ФЗО, где, проучившись год, получила профессию столяра-сборщика. «Пела я уже в ФЗО, — вспоминает Евгения Дмитриевна сегодня. — Вечером приду с работы, сяду на крылечко и пою до ночи… Людям спать не давала — все слушали, спать не ложились».
В августе 1944 г., после освобождения Карелии, она возвращается в Кондопогу и едет дальше, к старшей сестре, в Сегежу. Здесь в течение года девушка работает в Военторге 32-й действующей армии, штампует пуговицы, звездочки. Но тяга к пению непреодолима, и Женя приходит в самодеятельность — в хор, где ее, в числе другой молодежи, слушает Рувим Пергамент.
Все чаще слышит Женя советы идти учиться пению, стать артисткой. До сих пор вспоминает Евгения Дмитриевна, как руководитель хора в Сегеже Николай Никифорович Спивак сказал ей: хоть в лаптях, но поезжай учиться! То же советовал ей и Лев Афанасьевич Косинский: «Женя, приезжайте учиться, мы все для Вас сделаем — найдем жилье, выбьем льготы, — Вы только приезжайте!» К тому же, из Петрозаводска постоянно приходили письма от знакомых работников искусств — даже от директора Дома народного творчества Ирины Александровны Мальцевой, настоятельно рекомендовавшей ей поступать в музыкальное училище. Но, видимо, для того, чтобы Женя стала студенткой, нужно было совпасть многим обстоятельствам…
В их ряду вспоминается октябрь 1947 года, когда в Петрозаводске проходил III Республиканский смотр художественной самодеятельности. В поездку Женю собирали всем миром — у нее даже не было своего пальто. Молодая певица пела на смотре Романс Антониды из оперы «Иван Сусанин» и русскую народную песню «Вдоль по улице метелица метет». Надежды друзей оправдались: Женя Юнина уверенно победила и получила I место.
Затем в 1948 году была встреча в Сегеже с легендарным комдивом С.А.Ковпаком, приехавшим как член Президиума Верховного Совета СССР вручать Сегежскому целлюлозному комбинату Орден Ленина, которым коллектив ЦБК наградили в честь 25-летия Карельской АССР. На банкете по поводу этого знаменательного события, который состоялся в столовой комбината, Женя Юнина пела с баянистом «Радостный вальс» Туликова. После ее выступления дважды Герой Советского Союза Сидор Арсеньевич Ковпак, пожимая руку молодой певице, пообещал: «Мы сделаем все, чтобы Вы учились».
И Женя решилась. Как раз в это время, в 1948 году, музыкальное училище набрало первый «послевоенный» курс. Таких, как Евгения Юнина, было 6-7 человек — всех их приняли без экзаменов, проверив только вокальные данные. Вместе с Женей поступили (и, в отличие от нее, окончили училище) тенор Василий Мюзиев, меццо Тамара Пикулова и виолончелист Леонид Аверин, ставшие впоследствии артистами «Кантеле», а также завоевавшие себе имя в музыкальном мире Карелии Клавдия Костина (Жемойтель) и Сергей Тетерин. Музыкальную грамоту у студентов вел Леопольд Яковлевич Теплицкий, сольфеджио — Цецилия Наумовна Кофьян, а директором училища был Лев Афанасьевич Косинский. Все эти три фигуры так или иначе пересекались с ансамблем «Кантеле». По специальности Женя попала к Михаилу Матвеевичу Боровскому, жена которого, Елизавета Викторовна, работала в классе концертмейстером.
Поначалу Женя Юнина и Клава Костина жили в деревянном доме во дворе Управления искусств, располагавшегося на Ленина, 20. Часть помещений занимал Союз композиторов, где постоянно занимался на рояле Леонид Вишкарев, а рядом жил Петр Егорович Никитин — тоже известная в Карелии фигура: писатель, автор двух книг — «Театр края Калевалы» и «Последнее подполье В.И.Ленина», он работал в национальной редакции на карельском радио, а одно время даже был директором «Кантеле». Затем училище переехало в одноэтажный каменный дом по адресу: Вытегорская, 7 (сегодня там, на углу улиц А.Невского (б.Урицкого) и «Правды», располагается Петрозаводская епархия), и девушки переселились туда, где в подвале было студенческое общежитие.
Первокурснице навсегда запомнилось выступление с симфоническим оркестром, которым в то время руководил Леопольд Теплицкий. «Это было 21 декабря 1949 года, — вспоминает Евгения Дмитриевна, — день рождения Сталина. Концерт проходил в Русском театре. Я пела Романс Антониды и «Радостный вальс» Туликова. Когда я впервые пошла в оркестр к Теплицкому на репетицию, мои педагоги, особенно Цецилия Наумовна Кофьян, очень за меня волновались: все-таки без году неделя, еще плохо знает ноты, и впервые выходит «на оркестр»… Когда я вернулась с репетиции, они стали живо интересоваться, что да как? А я им и отвечаю: а что тут такого, ничего особенного, подумаешь, оркестр! — почти то же самое, как наша концертмейстер играет!.. Вот такая я была тогда простая, необразованная…»
…Так шло освоение премудростей музыкальной грамоты. Слухом студентку природа не обидела, но Женя долго не могла привыкнуть писать ноты как следует, и на уроках сольфеджио выводила на нотном стане слова «соль», «фа», «си» — но каждое слово на определенной линейке…
Женю как сироту опекали кто как мог, директор Л.А.Косинский даже через Совет министров выхлопотал ей персональную стипендию: 200 руб. (в то время студенты на I курсе получали 140 руб., на II — 160, на III — 180). После каждого учебного года ее отправляли по путевке в санаторий на юг или в Прибалтику: после перенесенного в детстве туберкулеза девушка временами теряла голос (точнее, по ее собственным словам, «не то чтобы совсем теряла, а просто голос не звучал»), однако легкие и бронхи ее так до конца и не вылечились… Женя была вынуждена оставить учебу — она ушла с III курса, в начале 1951 года. А с 27 февраля 1951 г. Евгения Юнина зачисляется в штат «Кантеле» в качестве артистки хора. Через два года она восстановилась в училище, проучилась полгода и вновь ушла, так и не получив полного музыкального образования: учебе мешала интенсивная гастрольная деятельность.
Но Евгения Дмитриевна всегда говорила, что она почти не жалеет о том, что ушла в «Кантеле»: в ансамбле у нее, наряду с другими певцами, был потрясающий педагог по вокалу — Леонид Федосеевич Привалов (см. отдельную, посвященную ему статью на сайте).
С любовью вспоминают ветераны ансамбля трехмесячную поездку по Уралу и Сибири. Вологодский «Красный Север» от 21 июня 1952 г. писал: «Худож. руководитель ансамбля А.Билибин, балетмейстер В.Кононов, хормейстер Л.Привалов, концертмейстеры А.Лиханова и Е.Сарафова создали идейно насыщенную, жизнерадостную программу. Богат, разнообразен репертуар ансамбля. Произведения Чайковского, Шостаковича, Дунаевского, Новикова, карельские, финские и русские нар. песни, исполненные вокальной группой и оркестром, показали слаженность всего коллектива, его плодотворную работу. С хорошей стороны проявили себя солисты хора Л.Салми (ф. н. песня «Доярка»), Е.Юнина («Соловушко» П.Чайковского), П.Титов, С.Суэтов, В.Сладковский и др.»
Эта поездка запомнилась Евгении Юниной благодаря одному случаю, произошедшему с ней в дороге. «К нашему вагону в Новосибирске прицепили еще вагон с каким-то ансамблем — сейчас уже не вспомнить, с каким именно. Мне тогда было 24 года. Я ехала в одном купе с Лайлой Салми, Эльзой Веса и Орвокки Иогансон. Едем мы себе спокойно. Вдруг кто-то из них прибежал из тамбура и зовет меня: пойдем, пойдем! Куда, зачем? — говорю. Но меня буквально потащили… Пришли мы в тамбур, и вдруг я слышу: где-то поет певица — и, судя по голосу, молодая. Голос очень хороший. А наши мне и говорят: вот стой тут и тоже пой!.. Когда та певица замолчала, я начала петь какой-то романс, потом другой, затем уже оперные арии… Ну, и началось такое «соревнование» — то одна споет, то другая ей ответит, то она, то я. Долго так пели друг другу, из разных вагонов… Потом, уже после какого-то концерта, наш худрук Билибин передал нам слова руководителей того ансамбля — видно, он с ними все-таки пообщался — они сказали: ну, у нас хорошая певица, но у вас — лучше…»
В поездках и концертах проходили годы. Разучивались новые программы, накапливался сольный репертуар. Певицу даже узнавали на улице, в сберкассах, в магазинах… Но к концу 1950-х опять напоминает о себе болезнь — согласно диагнозу, у певицы оказались поражены бронхи и левое легкое. Приступы учащаются, все больше времени Евгения Дмитриевна проводит в больнице… По этой же причине она пропускает Декаду карельского искусства и литературы в Москве в 1959 году (в это время певица лежала в больнице). Потом, уже в 1960-х, она начала бояться за сольные партии… А через какое-то время сцену пришлось оставить.
К сожалению, ни в архиве «Кантеле», ни у самой Евгении Дмитриевны не осталось фотографий, где она поет соло, — кроме студенческих. Но почти на всех фото хора разных лет мы видим милую девушку, а позднее женщину, которую связывает с ансамблем четверть века (Евгения Юнина проработала в «Кантеле» с февраля 1951 по март 1974 года и с сентября 1981 по март/апрель 1983 г.). В активе певицы было огромное количество самых разных произведений, ей благодарно аплодировали слушатели многих российских и зарубежных городов, и сегодня она с любовью и благодарностью вспоминает это прекрасное время.