Вагон 3053

Все долгие месяцы «эвакуации-гастролей» ансамбль жил и передвигался в вагоне 3053, ставшим для артистов домом.
В пути, терпя лишения и преодолевая усталость, артисты по несколько раз в день выступали в госпиталях, военных училищах, на промышленных предприятиях, железнодорожных вокзалах, на лесных полянах и платформах грузовиков…
Отсутствие связи с семьями, горечь потери друзей и близких, голод и холод, поиск концертов и хлеба, смертельная усталость и моменты отчаяния… И вопреки всему – разучивание новых песен и танцев, постановка новых программ, пополнение репертуара, приглашение в коллектив способных исполнителей. Потому что были молоды и талантливы, свято верили в Победу и этот день «приближали, как могли».
Из дневника Максима Гаврилова: «7 ноября 1941 года. Бог весть, куда едем. Точно и сами не знаем маршрута, а движемся в этом большом водовороте на юг, куда глаза глядят. Были три дня в Молотове (Перми), ехали эшелоном: дети, женщины, старики. Мотаемся уже 10 суток. Свердловск не принимает – негде жить. Нервы напряжены до предела. Уже поговаривают: не распустить ли ансамбль, так как едем без руля и без ветрил…»
17 ноября 1941 года в Оренбурге провели собрание, чтобы решить: быть или не быть ансамблю? Из дневника Максима Гаврилова: «Сегодня, по существу, решилась судьба коллектива. Тяжелый был разговор…»
Большинство твердо держалось мнения – надо сохранить ансамбль во что бы то ни стало, хотя раздавались и другие предложения: сдать инструменты на хранение, а самим устроиться кто как может…
Материальное положение артистов было незавидное. Тиф выводил из строя то одного, то другого… Из дневника: «29 ноября 1941. Всех погнали на санобработку. Как огня боимся тифа <…> Ровно три месяца, как мы в дороге…»
Оренбург, Чкалов, Соль-Илецк, Казалинск, Кзыл-Орла… Ташкент, Джамбул, Фрунзе…
В Свердловске у артистов украли чемодан, как оказалось – с нотами и струнами. В Соль-Илецке у певицы Евгении Рапп «похитили пальто, валенки и боты», Николай Чернояров остался в Кзыл-Орде судиться из-за украденного пальто…
«14 января 1942. Неважные дела. Кононова увезли в больницу в тяжелом состоянии. Гудков лежит больной в купе проводников. Мог бы получить лекарство как депутат, но из-за скромности не идет просить. Вот человек!..» (здесь и далее – цитаты из дневника Максима Гаврилова). От тифа умер солист певец Иоганнес Аппен, в Джамбуле заболел Тойво Вайнонен…
27 декабря 1941 из Чимкента Гудков дал телеграмму Правительству с просьбой вернуть коллектив в Беломорск, чтобы выступать на Северном фронте. Все верили, что вернутся. Верил в это и Виктор Гудков. Но до этого ему не суждено было дожить.
Из дневника: «…После тяжелой болезни 17 января 1942 года умер во Фрунзе В.П.Гудков. Мы с болью переживали утрату этого удивительного человека. Его самоотверженность, беззаветная преданность искусству стали для нас примером на всю жизнь».
Похороны Гудкова состоялись 20 января в 13 часов…

После смерти Гудкова руководство осиротевшим ансамблем взял на себя главный дирижер Яков Моисеевич Геншафт. Выпускник Ленинградской консерватории, в довоенные годы он был ярым пропагандистом симфонической музыки в Петрозаводске, активно трудился как музыковед-критик.

Из дневника Максима Гаврилова: «25 января 1942. Токмак. Здесь обучается какая-то дивизия, «интернациональная», что ли? Русского языка почти не понимают. Каждый номер (кроме танцев), переводится на казахский, киргизский, узбекский. Порой перевод занимает больше времени, нежели исполнительский номер…» Как оказалось, «Кантеле» выступал перед ставшей позднее легендарной, а сейчас только формировавшейся Панфиловской дивизией. «…Может быть, среди парней, сидевших прямо на полу клуба, скрестив ноги, был кто-нибудь из 28 героев, грудью защищавших столицу от фашистов».

27 февраля 1942. На одном из концертов в Театре оперы и балета города Фрунзе «Кантеле» выступал вместе с Симфоническим оркестром Союза ССР, Академическим хором Союза ССР под руководством А.Свешникова, украинским ансамблем песни и танца, киргизским балетом, джаз-оркестром Эдди Рознера, певцом П.Кусевицким и чтецом В.Яхонтовым. Сбор от концерта был передан в фонд обороны.
Во Фрунзе же удалось установить связь с Управлением по делам искусств К-ФССР. Для предоставления ансамблю нормальных условий и возможности дальнейшей концертной деятельности коллектив направляется в город Ташкент. Этот город – крайняя точка в странствиях ансамбля.
В марте в Ташкенте в одном из театров был организован концерт, в котором приняли участие все ведущие артистические силы, находящиеся в городе. Деньги были направлены детям-сиротам, родители которых погибли в войне. В этом концерте участвовал Михоэлс…
«Если справедливо, что в войну искусство тоже сражалось, то и мы, артисты «Кантеле», можем сказать, что внесли свою долю в общее дело борьбы с врагом».
Из писем участников ансамбля «Кантеле» в Правительство Карело-Финской республики: «Многие члены коллектива из-за болезней остались в больницах в разных городах, через которые проезжал коллектив…», «Коллектив живет в вагоне, в котором и переезжает из города в город…», «Большие проблемы с содержанием ансамбля».
Вскоре «Кантеле» получил телеграмму из Беломорска, от Правительства:  «Будем высылать ежемесячно 10.000 рублей. Тчк. Сохраните коллектив. Тчк. Скоро вызовем обратно. Тчк. Привет всем. Колосенок».
Наконец, в апреле 1942 года ансамбль получил долгожданную правительственную телеграмму:«Коллективу ансамбля «Кантеле» мае предписывается быть Беломорске Карело-Финской ССР. Тчк. Ждем нетерпением. Председатель Совнаркома КФССР Прокконен».
И вновь – дорога и концерты… Но дорога – домой!..
«7 мая 1942. Куйбышев. Временная столица СССР <…> 11 мая 1942. Едем на Сызрань <…> 12 мая 1942. Рузаевка…
14 мая 1942. Москва! Хорошо побыть в эти грозные дни в столице. А наш путь на Ленинград. Настроение у всех великолепное… Нам бы в Карелию, а там будь что будет».
15 мая 1942. Дали концерт на вокзале для солдат, едущих на фронт. Это было очень нужно им… Сегодня же приехали в Ярославль.
17 мая 1942. Вологда! Встретились с артистами театра оперетты Карелии… Ст.Няндома. Это все на пути в Беломорск. Наш состав длиннющий – 113 вагонов».
21 мая 1942. Геншафт, Салми и Бачурин отстали от эшелона. Ушли на вокзал в поисках чего-нибудь поесть, и отстали. Не диво, ведь у нашего «экспресса» расписания нет. Отставшие нагнали нас в Обозерской <…> Поньга. Считаем километры. Беломорск на горизонте – 290 км…
24 мая 1942. Беломорск. Карелия. Родная карельская земля! 9 ч. 15 м. утра. Закончилась знаменитая, можно сказать, легендарная, страница кантелистов-путешественников…»
  9 месяцев в эвакуации, сотни концертов. В коллективе уже многих нет… Но ансамбль живет!