Первые кантеле Гудкова

Прежде всего нужно было сделать инструмент, который станет основой оркестра кантеле. Вот как об этом рассказывает сам Виктор Гудков: «В августе 1931 г. колхозный столяр Гриша Огарков сделал по моим чертежам первое усовершенствованное кантеле, которое я спланировал по образцам старинных карельских инструментов».

Инструмент имел диапазон от с1 до с3.
«К сожалению, – пишет в своем исследовании «Восточно-карельское кантеле» Кари Дальблом, – более четкий анализ инструмента возможен лишь на основании архивных фото плохого качества. Кантеле было 14-струнным с параллельными струнами. Вместо деревянных колков были металлические, а также был стержень и «ponsi» (колодка), которая имела двойное углубление».
В статье «Звучит Карелия», опубликованной в газете «Красная Карелия» от 6 апреля 1934 года, Гудков пишет, что инструмент, над которым работает КНИИ, рассчитан на оркестровое исполнение, и высказывает мнение, что использование чрезмерного количества струн влечет за собой ослабление звука, усложнение настройки и «необходимость отказаться от характерной особенности народного кантеле – крепления струн на поперечном стержне, тогда как именно этот способ крепления создает всю прелесть тембра и исключительную продолжительность звука». И эта важная деталь долбленых кантеле сохранилась в усовершенствованных кантеле Гудкова. Гудков исходил изначально из того, что развивает кантеле, беря в основу старое выдолбленное кантеле: «В усовершенствованных инструментах сохранены все особенности народного кантеле южно-карельского типа, но он сильно звучит и позволяет играть гамму в двух октавах. Таких кантеле было пять типов: малое, прима, альтовое, басовое и контрабас».
Поскольку Гудков одновременно работал над созданием альт и бас кантеле, то уже к октябрю 1931 года он изготовил три примы, два альта и одно бас кантеле. Позже Гудков разработал контрабас и пикколо кантеле.
Что касается способов игры, то, поскольку кантеле имели диатонический строй, полутоны получали, нажимая пальцем левой руки на струну в области, находящейся между колками и порожком. Эта область действовала как «захватывающая полоска». Это подтверждает и выдержка из дневника Максима Гаврилова: «Басы кантеле были примитивными, струн мало. Чтобы извлечь полутон, надо было левой рукой нажимать струну у левой подставки, чтобы звук повышался на полтона, а в быстрых пьесах, где появлялись случайные знаки, басист должен был быть виртуозом. Его левая рука подпрыгивала как мяч, гася ненужные по музыке звуки. П.Кустов, басист, – флегматичный человек по натуре, – не успевал этого делать. Тогда Гудков брал бас, показывал, как надо играть. У него это получалось убедительнее…». В бас и контрабас кантеле такое строение сохранилось дольше, чем в других разновидностях инструмента.
Именно о таком способе игры хроматизмов свидетельствует и положение левой руки у Гудкова и у исполнителей оркестра детдома на фотографии.

Гудков выбрал самый естественный и практичный способ игры на усовершенствованном кантеле: инструмент ставится в вертикальное положение так, чтобы его длинная сторона упиралась в бедра, а узкая часть была наклонена к корпусу исполнителя.
В 1932 году при Финском детдоме в Петрозаводске возник первый кантеле-оркестр. Он включал две группы: кантеле-группу и вирсиканнель-группу. Сохранилось два фото октября 1932 года. Инструменты кантеле и вирсиканнели были сделаны сделаны Огарковым.