Календарные песни являются реликтовыми формами традиционной культуры. Они являются частью обрядов и праздников земледельческого календарного цикла. Они известны русским, карелам, вепсам а так же жителям Ингерманландии в том или ином объеме. Повсеместно календарные песни сохраняются представления коренных народов Карелии и Ингерманландии о святочном обходе домов ряжеными. Сохранность обрядов на этих территориях обусловила и преобладающую сохранность календарных песен святочного цикла. «Календарные песни (ингерманландцев) представлены только тремя самостоятельными сюжетами: «Livvukka, rekkoi lippiä/ Катитесь, сани скользкие» (связана с катанием с горок на масленицу), двумя вариантами песни «Tulkkaa, tyttäret, tulelle/ Приходите, девушки к огню», которой приглашали девушек и женщин к «костру Иванова дня/ Jaanin kokkoi», и двумя вариантами «Pyhä Iilja isäntä/ Святой Илья, хозяин» («Песни Илье-пророку»), являвшейся также календарной обрядовой песней в честь божества урожая, где вместо языческого бога Сямпся Пеллервойнена и Педрой или наряду с последним выступает христианский святой Илья», – пишет Э.С. Киуру во вступлении к сборнику «Народные песни Ингерманландии» (1974 г.).
Напевы этих календарных песен политекстовые и не имеют специфической жанровой окраски. Уровень координации ритма поэтического и ритма музыкального, а так же композиция песен характерны для архаичных пластов образцов рунического пения карелов и финнов. Мелодические структуры календарных песен по времени их становления относительно поздние: их формирование происходило как под влиянием речевых интонаций призывного характера, так и специфических особенностей, характерных для поздних лирических и танцевальных песен.
Выявленные календарные песни Карельского Поморья являются святочными величальными песнями – колядками, например, «Виноградье холостое». Они имеют текстовые аналоги со святочными и свадебными величальными песнями русского населения бассейна рек Печоры и Мезени. На уровне координации ритмики поэтического текста и ритмики музыкальной прослеживается связь календарных песен с игровыми песнями и свадебными причитаниями Поморья. Музыкально-поэтическая композиция календарных песен строфическая, вида А2В2; в «Виноградьях» второй частью строфы, как правило, является рефрен. «Виноградья» повсеместно характеризуются специфическими чертами: ретардацией и поэтического и музыкального ритма начального построения рефрена – с текстом «Виноградье», некоторым скандированием каждого поющегося слога текста. Этот прием подчеркивается призывного характера квартовой музыкальной интонацией. Первые части строфы напева календарных песен состоят из переизлагаемых версий терцовых и квартовых музыкально-интонационных ячеек. Структура календарных песен Карельского Поморья оказала, на наш взгляд, влияние на структуру свадебных песен-рун беломорских карелов.
В традиции русских Пудожа (д. Каршево Т.В. Краснопольская в последней трети ХХ в. зафиксировала одну календарную песню - святочное «Виноградье». Она имеет сходные со свадебными величальными и игровыми песнями края и региона в целом характеристики и черты.
Традиция календарных песнопений финно-угорского населения Карелии, в частности, вепсов и карелов-людиков, иная в сравнении с русскими регионами края.
Хорошая сохранность в памяти информаторов-вепсов и карел-людиков с. Михайловское Олонецкого района информации о календарных обрядах, связанных с подсечно-огневой формой земледелия и календарных праздниках (календарь вепсов и карелов-людиков – общее для двух народов музыкальное явление) позволила собирателям последней трети ХХ в. выявить систему календарных песен и вокально-вербальных, в том числе, поэтических сигналов. Календарные песни приурочены к зимнему святочному циклу (обряд кормления мороза кашей), к празднику Петрова дня (обряд кормления на ржаном поле птиц творогом), к осеннему (октябрь-ноябрь) обряду сжигания льняной кострики (приглашение лисы, как тотемического животного, связанного с символикой льна, к трапезе). Лаконичные по объему и индивидуально-импровизационные песни на родном языке начинаются со структурно выделенного обращения к персонажу песни, за которым следует распетая двусоставная магическая формула-договор мены вида: я тебе – еду, а ты мне – требуемое, т.е. сохранность посевов ржи от мороза, шелковистый, длинный лен и т.п.. Ритмика и мелодии подобных календарных песен восходят к речевым структурам; их напевы имеют терцовые, реже квартовые диапазоны. Природа напева – импровизационная, мотивно-вариантная.
Сигналы – призывы ветра на пожеге, призывы к совместному поеданию на поле пареной на камнях в ямах репы нового урожая, сигналы-формулы хваления даров, т.е. репой во время вывозки урожая с полей встретившимися возницам путниками, в большей степени, в сравнении с календарными песнями, импровизированы и во многом зависят от степени владения исполнителем (-лями) музыкально-вербальными проявлениями магической, заговорной традицией. Музыкально-ритмическая и интонационная основа календарных сигналов, как и в календарных песнях вепсов и карелов-людиков восходит к аппелятивным по функции структурам вепсской речи.
К календарным песням также возможно отнести вепсскую песенку-дразнилку девушками парней из соседних деревень – «Vsjaki varvaki». Информаторы, молодость которых пришлась на первые десятилетия ХХ в. утверждают, что эту песню исполняли девушки только на масленицу во время катания на санях вокруг деревни, а также на масленичных беседах. Позже песней «Vsjaki varvaki» девушки насмешливо приветствовали парней из чужой деревни, пришедших на беседу; еще позже песня стала вступлением к повсеместно распространенной в вепсских деревнях к рубежу ХIХ – ХХ веков кадрили. Эта дразнилка парней, а так же осенняя календарная песня о лисе, могут рассматриваться как наиболее архаичные формы календарных песен вепсов, имеющие параллели в календарных обрядах и песнях литовцев (сутартинес), весенним календарным песням-перекличкам пастушек и пастухов эстонцев, а так же песням, принадлежащим культу плодородия льна, покровителем которого была лиса, среди балтийских народов.
В корпусе календарных песен южных и некоторых группы средних вепсов встречаются заимствования и адаптации к нормам своей культуры песен-колядок, а в традиции южных вепсов и подблюдных песен-гаданий девушек. В культуре северных вепсов зафиксированы песни-импровизации детей-христославов.
Манера исполнения календарных песен и календарных сигналов – громкое, напряженное по звучанию, чуть гнусавое по тембру интонирование – выкрик. Повсеместно в детской среде народов Карелии распространены на русском и родных языках – карельском, вепсском ситуационные летние песенки, имевшие некогда магический характер: «Дождик, лей!», «Дождик, пуще!», «Дождик, перестань!», «Божья коровка, улети на небо», «Слизень-близень/ улитка, покажи рога» и т.п. Если вепсы и карелы рассматривают их в рамках окказиальной календарной обрядности, то у русских на смену их некогда обрядовой функции пришла функция бытового развлечения.
В функции календарно приуроченных песен повсеместно в местных традициях могут выступать лирические протяжные песни, песни-романсы, частушки и lühüöt pajot, а также эпические песни карелов и ингерманландцев.
В рамках календарной обрядности всех коренных народов Карелии как реликтовые формы традиции возможно рассматривать музыку и инструменты святочных ряженых во время обхода домов (идиофоны: палки, печные заслонки с мутовкой или толкушкой), сигналы охотников и пастухов, а так же традицию изготовления и игры на сезонных музыкальных инструментах, преимущественно аэрофонах (флейты, трава, листья деревьев и т.п.).
Литература:
- Народные песни Ингерманландии. Сост. Э. Киуру, Т. Коски, Э. Кюльмясу. Л., 1974.
- Русские народные песни Карельского Поморья. Сост. А.П. Разумова, Т.А. Коски, А.А. Митрофанова. Л., 1971.
- Т.В. Краснопольская. Песни Карельского края. Петрозаводск, 1977.
- И.Ю. Винокурова Календарные обычаи, обряды и праздники вепсов (конец ХIХ – начало ХХ в.) СПб, 1994.
